ОБ ИСТОРИИ МОДЫ СИБИРСКОЙ

Ирина Хлебникова – куратор многочисленных исторических выставок в Музее Новосибирска с женской темой, в числе которых «Женское соло», «Леди прошлого», а также «Тэгги», «Игрушка детства моего», «Особые люди», «В доме моем», «Царь-выставка» (о династии Романовых). Окончила Новосибирский государственный университет, сотрудник Музея Новосибирска.

Китайский город Харбин можно считать городом-близнецом для Ново-Николаевска. Эти два города создавались в одни годы и при схожих обстоятельствах. Ново-Николаевск строился при переходе Транссиба через огромную реку Обь, Харбин — во время строительства Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) нашими русскими через крупную реку Сунгари. Император Николай II выкупил в Китае в концессию на 80 лет огромную территорию Манчжурии и строил там КВЖД, чтобы соединить коротким путем Читу с Владивостоком.

Что тогда представлял собой Харбин и КВЖД? Представьте, КВЖД длиной 2,5 тысячи километров, с полосой отчуждения 20 км по периметру. Все это — наша территория, на которой существовал русский бизнес, русская полиция, пресса.

У Харбина с дореволюционных времен были прочные связи с Ново-Николаевском: культурные, торговые, банковские, контрабандные. Мода из Харбина в Ново-Николаевск доходила быстрее, чем с Запада. Местная пресса начала 20 века пестрит предложениями, связанными с бизнесом из Харбина.

В Харбине в 20-е годы прошлого века было сосредоточено 200 тысяч русских эмигрантов, не принявших большевистскую власть. Он стал почти русским городам — в нем находилось 30 русских православных храмов, русские вузы, активно развивалась деловая жизнь, русские Дома моды, театры, гимназии. Туда съехались лучшие портные, искусные ювелиры, купцы, дворянские семьи, артисты. Долгое время в Харбине жили Александр Вертинский, Федор Шаляпин, Вера Комиссаржевская и многие другие выдающиеся личности. Харбин превратился в модную азиатскую столицу с большой эмигрантской диаспорой из России, и на протяжении трех десятилетий он был процветающим городом.

Аристократизм русских женщин, их изысканная красота, манеры, культура общения, образованность — все это потрясало. Русские люди бережно сохраняли свои традиции, привезенные из царской России, продолжая отмечать народные и православные праздники: красная горка, свадебные поезда, пасхальные дни. Харбин являлся осколком той царской России, которой осталась бы страна, если бы не случилась революция.

Но время шло, кто-то уходил из жизни по старости, кто-то продолжал мечтать о возвращении на родину. После создания КНР — в 1949 году — русских начинают выдавливать из Харбина. Сталин провозглашает известный лозунг: «Родина ждет своих дочерей и сыновей!», посеявший споры и в эмигрантских семьях. Мне известна такая семья, которая в результате разделилась: сестра осталась в Харбине, а брат уехал в СССР. Он был непростым человеком — музыкантом, настройщиком пианино, работал у Шаляпина. Известно, что до советской границы репатриантов везли в дипломатических вагонах, а на границе пересаживали в «зэковские» и отправляли на целину, в лагеря, то есть на совершенно постылую жизнь. И чтобы предупредить других, дать понять своим друзьям и близким, которые только собирались вернуться на родину, что их ждет, они писали зашифрованные письма. Например: «Мы здесь устроились нормально, но вам сюда надо ехать, когда Оленька замуж выйдет», а Оленьке-то еще полтора года — и те, кто читал письма, понимали, что это западня. «Да, устроились нормально, но прежде чем сюда выезжать, спросите у тети Греты, что она скажет», а тетя Грета уже 10 лет как умерла… Так потомки брата, про которого я рассказываю, осели в Новосибирске, а сестра, не поверив сталинским призывам, осталась в Харбине. И что с такими было потом?

Русских сначала выдавили из Харбина в Шанхай, где они успели обосноваться, кто-то обзавелся своим бизнесом. Но потом и там им поставили условие: в течение двух суток собрать свои вещи и покинуть город. С детьми и остатками пожиток, на ледяной палубе линкора они отправились на необитаемый остров Тодэбао, принадлежавший Филиппинам. Многотысячную толпу русских эмигрантов поселили в палатках, в ужасных условиях. Там нечего было есть, люди умирали от цинги и болезней, у них не было там будущего. На остров приезжали с разных континентов из разных «общественных» организаций — и наиболее приглянувшихся эмигрантов увозили с собой под видом трудоустройства, хотя это больше напоминало работорговлю. Оставшихся в живых на острове спас священник Иоанн Шанхайский, который пережил все гонения в Китае и прибыл на Тодэбао вместе с русской диаспорой. Он, видя, как умирают люди, неведомым образом попадает в Вашингтон, неделю сидит на ступенях Белого дома и ищет возможности решить вопрос со спасением несчастных русских в Тодебао. И он его находит! В 1952 году американские корабли вывозят всех оставшихся русских в Сан-Франциско.

Мне посчастливилось в 2016 году оказаться в Сан-Франциско и встретиться с той самой сестрой, которая когда-то не выехала и осталась в Харбине — Натальей Саттон. На момент нашей встречи ей было уже 98 лет, она находилась на искусственном дыхании, боролась с онкологией. Но при этом была подтянута, в здравом уме и хорошей памяти.

Мы проговорили с ней 5 часов, и она рассказала мне, как бежала из Шанхая с полуторогодовалым ребенком на открытой палубе линкора, как ее предал муж — польский католик, как она спасалась с ребенком на Тодэбао, как потом уехала в Сан-Франциско. Узнав, что мы делаем в Новосибирске выставку «Мода из комода», она передала через своих родственников личные вещи: утреннее шелковое платье, халат, покрывало, сумочку из павлиньих перьев. Спустя месяц после нашей встречи Наталья ушла из жизни.